Часы пробили восемь, когда он остановился перед прикрытой дверью одной из спален на третьем этаже. Из комнаты в темный коридор косо падал тусклый луч света, едва уловимо пахло сигаретным дымом.
- Входи.
Он сделал два шага внутрь и закрыл за собой дверь, пытаясь в полумраке комнаты найти ее хозяина. Почти сразу он различил у открытого окна высокую фигуру в черном, окутанную дымом от наполовину выкуренной сигареты.
- Я знал, что ты придешь.
Он прислонился к двери, сложив на груди руки – чтобы не было соблазна ударить этого человека, а желание надежно поселилось в его занятой множеством проблем голове в тот момент, когда в Семейном Зале появилась Нарцисса.
Его дочь. Он наблюдал за ней весь вечер и видел, как прекрасно она исполняет подобранную для себя роль – счастливая Принцесса. И он гордился ей – ее способностью взять себя в руки.
И среди всех тех проблем, что занимали его голову, - травма основного Охотника в команде, срыв поставок метел для лиги Испании, подготовка к заключению долгосрочного контракта с исландской Летучекаминной сетью – лишь одна не давала ему покоя: насколько хватит Нарциссы? Ведь ей больно, она страдает…
Завтра она уедет в школу… Развеется и забудет? А если нет? Ведь она упряма, она всегда, любыми путями, добивалась того, чего желала… А если не получится – смирится? Или сломается от бессилия?
Скорпиус вздрогнул, потому что эта мысль пугала. Настало время выяснить все, вмешаться – иначе это может плохо закончиться… Но как вмешаться, чтобы не унизить ее, не сделать еще более несчастной? Как, если сама она отказывается говорить о происходящем даже с самым близким человеком – с мамой?
Малфой встретил пронзительный взгляд синих глаз, полных понимания. Да, они оба знали, что делает Нарцисса, оба видели ее попытки спрятать боль, только вот Скорпиус собирался хоть что-то делать, а косвенный виновник происходящего стоял и спокойно курил у открытого окна.
Роберт Конде.
- Раз знаешь, говори…
- Что ты хочешь услышать?
Кулаки непроизвольно сжались, но Скорпиус даже не шелохнулся, заставив себя вспомнить о том, кто такая его дочь и на что она может быть способна. Можно искать виновных, но разве в данный момент это так уж важно?
- Что между вами произошло?- почти не разжимая зубов, спросил Малфой, тяжело втягивая через нос воздух.
Этот вопрос занимал все его мысли в последние сутки – с тех пор, как он вернулся домой и посмотрел в лицо дочери. Ему не нужно было с ней разговаривать, чтобы понять, что что-то случилось – он давно ждал какого-то изменения в сложившейся вокруг нее ситуации, ждал с тех пор, как они вернулись из Греции…
Зря он не вмешался сразу… Теперь придется во всем разбираться, сохраняя хладнокровие и дипломатичность, напоминая себе, что чья-либо смерть не изменит случившегося. А как хотелось убить того, из-за кого прекрасные глаза его ребенка были красными от слез…
Он исподлобья посмотрел на того, с кем давно следовало поговорить. Не с Нарциссой – шестнадцатилетней упрямой девчонкой, вдруг решившей влюбиться, а с ним, объектом ее вспыхнувших чувств…
Они обязаны найти какой-то выход. Или он сам обяжет этого человека.
- Ничего.
Малфоя передернуло: «ничего» не могло вести за собой ссору Нарциссы и Луция, разговоров о чести, слез дочери и ее желания спрятаться от всех… Из-за «ничего» она бы не стала разыгрывать этот странный спектакль на дне рождения дяди…
- Давно ты знаешь?- Роберт отошел от окна и попал в луч света. У него было усталое, почти серое лицо с запавшими щеками и темно-синими, равнодушно смотрящими на мир, глазами. Он был бледен и худ, хотя еще не так давно по данным одного из многочисленных журналов считался одним из самых красивых мужчин магического общества…
- О ней? Или о тебе?- сухо спросил Скорпиус, чувствуя, что злость немного отпускает. Он подошел к креслу и положил на спинку руки, все еще испытывающее глядя на Конде. Он вспомнил свою дочь летом: мгновенные вспышки румянца, опускающиеся глаза, короткие летние платьица, мечтательный взгляд… Она улыбалась, без причины смеялась, а потом исчезала на несколько часов, чтобы вернуться с чернильным пятнышком на пальце или вопросом, не прилетела ли ее сова…
Он все это видел и лишь усмехался – девчонка. Он не знал, кем был тот мальчик, который, наконец, удовлетворил завышенные требования его Принцессы, но был уверен, что выяснит.
Выяснил. Его шестнадцатилетняя дочь влюбилась в тридцатилетнего друга своего дяди.
- Я все понял, когда ты влетел в дом, истекающий кровью,- Скорпиус горько усмехнулся.- Она совершенно не контролировала себя в тот момент, все было написано на лице…
Малфой хорошо помнил тот день: Конде держал перед собой окровавленную руку с глубокими следами укуса, кровь из раны оставляла на полу бардовую дорожку… И дочь, еле удержавшая в руке стакан с соком, бледная, как полотно… И ее глаза, прикованные к Роберту – не к его ране, а будто бы к нему всему, она будто ощупывала его взглядом… Тяжелое дыхание, пальцы, сжавшие край стола с такой силой, что побелели костяшки пальцев…
- Я не думал, что все зайдет так далеко,- признался Конде, опускаясь в одно из кресел и приглашая Малфоя тоже садиться.
- Как далеко?- уточнил Скорпиус, оставаясь стоять.- Как я понимаю, из-за этого «далеко» Нарцисса с Луцием и поссорились.
Конде кивнул, глядя на свои перевязанные в очередной раз руки:
- Он видел, как она поцеловала меня.
- Ты посмел тронуть мою дочь?!- Скорпиусу показалось, что внутри него все вскипело, и взрыв неминуем.
- Я сказал, что она меня поцеловала, а не я ее,- все так же спокойно уточнил Конде.
Малфой тяжело выдохнул, в очередной раз напоминая себе, что имеет дело со своей Принцессой, от которой можно было ожидать все, что угодно. Он заставил себя немного расслабиться и сел, в упор глядя на Роберта.
- Рассказывай. Все.
- Это началось в середине мая, когда Нарцисса в первый раз написала мне. Она готовила доклад по Защите от Темных Искусств и просила помочь ей с материалами о некоторых темных существах. Я ей ответил, прилагая известные мне факты и советуя книги по теме,- Конде горько усмехнулся.- Так между нами завязалась переписка. Потом у нее был СОВ, и она задавала мне вопросы по темам, что, как она писала, были ей непонятны или она испытывала затруднения…
Малфой дернул уголком губ: он впервые слышал о том, что в школьной программе существовали темы, непонятные его дочери. Тем более что у нее под рукой всегда был Луций, который на месте бы все ей объяснил и показал.
- Я знаю, это был лишь предлог,- словно прочитав его мысли, проговорил Конде.- Но я не видел ничего плохого в этих письмах. Сначала она писала мне о Хогвартсе, потом о доме, куда вернулась на каникулы, о семье…
- И ты отвечал ей?
- Иногда – да,- пожал плечами Роберт.- Мне, на самом деле, было все равно, кто их пишет: Нарцисса, Чарли или двоюродный дядюшка из Антарктиды. Просто всегда приятно получать письма, когда ты почти все время один…
- Ты не мог не понять, что с ней происходит!
- Я не читаю мысли на расстоянии,- снова грустно усмехнулся Конде.- Но я понял тут же, как увидел ее там, в Греции. Я чувствовал на себе ее взгляды, когда она исподволь наблюдала за мной, ее ненавязчивое внимание ко мне, наверное, заметили лишь я да Альбус. Она часто засиживалась у них с Кристин, гуляла с нами на пляже, когда я вырывался с работы и приезжал к ним в гости…
- Лучше бы не приезжал,- едко заметил Малфой, не сдержавшись.
- Я знаю. Но я был уверен, что это просто летнее увлечение, что ей просто скучно,- пожал плечами Конде, глядя на пламя свечи.- Вы уехали обратно в Англию, я остался. Через несколько дней от нее снова начали приходить письма. Я не отвечал. А пять дней назад, когда я приехал домой…
- Она пришла к тебе.
Роберт кивнул. Малфой мог представить, как Нарцисса караулила в доме деду, где, возвращаясь ненадолго на родину, обычно жил Конде. Это и был его дом, они давно перестали думать о полу-вампире, как о приемыше.
- Я отдал ей ее письма и попросил больше не писать,- в голосе Роберта слышалось сожаление. Скорпиус запретил себе представлять, что должна была почувствовать Нарцисса. Уж лучше бы Конде их сжег и ничего ей не сказал.- И тогда она меня поцеловала, а Луций увидел…
- Она тебя поцеловала, а ты…?- вот этот момент Малфою был очень важен.
Красные глаза. Полное молчание. Отчуждение от всех. Желание спрятаться.
- Я отстранился и вышел из комнаты.
Желание ударить его стало просто невыносимым. Скорпиус не знал, было бы оно таким же сильным, если бы оказалось, что Конде тоже ее поцеловал, если бы он посмел коснуться его шестнадцатилетней дочери…
- Я знаю, что совершил ошибку, но и сейчас не представляю, как нужно было поступить… Как бы это было правильно…
- И я не знаю,- согласился Малфой, с удивлением замечая, что бить Конде он уже не собирается. Весь его разум пытался решить вопрос: как исправить ситуацию? Как вернуть дочери веру в светлые чувства после того, как они были обмануты и растоптаны, когда ее оттолкнули, унизили отказом…
Его смелая и гордая девочка.
- Она не забудет,- слова прозвучали почти как угроза, но Роберт лишь усмехнулся в ответ – конечно же, он знал Нарциссу и все понимал.
- Я не хотел этого, ты же знаешь,- Конде встал и закрыл окно.
Малфой тоже поднялся, понимая, что, даже зная все, он не испытывал облегчения. Еще никогда в жизни роль отца не давалась ему с таким трудом.
Но он обязан помочь дочери, даже если вся его сущность будет против единственно правильного решения проблемы.