Девушка с крыльями и хвостиком
это часть, которая в дальнейшем будет соединена с частью о Роне...
***
Она любила их маленький домик на краю тихой улицы, заселенной и магами, и магглами…
Вообще она была рада, что их вкусы, их жизненные стремления были часто так похожи…
Ничего большого, ничего броского, ничего шумного…
Это как-то выяснилось само собой, из его редких реплик, из его взглядов…
Но все равно он во многом оставался загадкой, которую ей так нравилось разгадывать. Подбирать ключики, коды, комбинации к его замкнутому на сотню замков миру. И каждый раз, когда у нее получалось хоть немного продвинуться в этом, она радовалась, как ребенок, хотя тут же понимала, что разгаданная загадка лишь открывает десяток новых. И это было тем, чего всегда не хватало в рационально-понятном мире Розы Уизли.
Девушка тихо вошла в дом, с удовольствием вдыхая запах их дома: зелий, чистого белья и жареного хлеба. Этот запах напоминал о «Норе» и бабушке Молли.
В большие окна холла, на которых настояла она, лился солнечный свет теплого сентября. Дверь в приемную и кабинет была приоткрыта. Роза положила на столик книги и тетради, бесшумно скинула туфли, повесила на крючок сумку и подошла к двери, откуда пахло им. Да, глупо, но запах зелий, спирта и чернил навсегда впитался в его руки, которые она ни раз целовала, вдыхая его аромат.
Роза тихо вошла в кабинет, где тоже было много света, даже несмотря на занавески, которыми он пытался по старой привычке отгородиться от мира. Кушетка, ширма, стеллаж с книгами и картотекой, и его стол, на котором всегда был порядок.
Роза на цыпочках подкралась к нему, склоненному над записями и напряженно о чем-то думающему, осторожно собрала свои волосы, наклонилась над его спиной и нежно коснулась губами его скулы, обнимая за напряженные плечи. Он не вздрогнул, не отшатнулся: накрыл левой рукой ее ладонь, губы чуть дрогнули, но она знала, что он рад ей. Она уже хорошо его изучила и могла по легкому взмаху его ресниц определить, что он чувствует в этот момент.
- Устала,- он не спрашивал, утверждал, не поднимая головы от своих записей, но перебирая пальцы обнимающей его руки. Он вообще редко спрашивал. И никогда не был склонен к вспышкам чувств, что Розу не особо огорчало – ведь еще более дорогими сердцу становились его всплески, его объятия, его горящие глаза. И еще дороже это было потому, что никто, кроме нее, не видел его таким…
- Здравствуй,- она прижалась щекой к его щеке, обвивая шею.- Ты голодный?
Он покачал головой. Роза чуть улыбнулась – она успела привыкнуть к их безмолвным разговорам, к коротким его ответам. Чаще всего за него говорило тело, его руки, губы, поворот головы.
Она отстранилась, обошла его и присела на край стола, ожидая, когда он допишет. Его постриженные волосы (Розе он и таким безумно нравился, потому что стал внешне еще более мужественным, хоть и более холодным) не блестели на солнце, поглощая солнечные лучи. Роза нежно улыбалась, глядя на него, изучая, хотя ей часто казалось, что она знает его насквозь, полностью. Каждое движение, каждый изгиб. Как он знает ее.
- Тео…
Он поднял голову, и она тут же поняла по каким-то невидимым другим приметам, что что-то случилось. Что-то, что взволновало его. Нет, ни напряжения, ни волнения не было на его лице. Просто он, как всегда, был слаб рядом с ней, и она этим пользовалась, потому что он хотел этого.
Взгляд ее упал на конверт, аккуратно положенный рядом со стопкой историй болезни, что досконально записывались Тео каждый день, для каждого пациента, которых за день через его руки проходило до пятнадцати человек.
Под его пристальным взглядом она выпрямилась и взяла письмо, царапнув ногтями по гладкой поверхности стола. Министерский штамп, безликое имя какого-то работника. Роза осторожно вынула свиток и пробежалась глазами. Письмо выпало из рук, она бросилась к нему, обняла, заставив откинуться на стуле. Он прижал ее к себе, запуская пахнущие чернилами и спиртом руки в ее непокорные волосы и сажая к себе на колени.
- Мистер Снейп,- прошептала она, глядя прямо в его темные, непроницаемые глаза. Больше никаких слов ему было не нужно, она знала. Разве передадут слова все то, что может чувствовать человек, пять лет ждавший вот этого мига: мига, когда он, наконец, через столько лет, обретет отца, о котором мечтал? Лишь она, она одна знала, как ждал он этот документ, как вдруг задерживал на миг дыхание, получая почту…
Роза поцеловала его в прохладные губы, на которых был вкус корицы, что он добавлял в чай. Глубокий поцелуй, которого никто и никогда не видел, только их поцелуй… Когда он вдруг теряется, когда светлеет его лицо, разглаживается морщинка на лбу, когда он вдруг прикрывает глаза… Только наедине, только вдвоем… Это была их тайна. Он – вот такой – был ее тайной, ее загадкой, которой она не хотела делиться ни с кем.
- Я приготовлю поесть,- Роза очертила пальцем его брови. Он лишь покачал головой, отстраняясь и поднимая руку со сжатым кулаком. Пальцы распрямились, и на большой ладони, обожженной каким-то зельем, она увидела маленькое, очень простое колечко с изящной буквой «S» вместо камешка.
Он не задал вопроса, она ничего не ответила, потому что любые слова были бы фальшью. За них говорила тишина. Ее рука дрожала, когда он надевал колечко на тоненький пальчик.
- Тео,- она обожала произносить его имя.
И любила получать в ответ его глухое:
- Роза.
Она улыбнулась, ощущая его кольцо на своей руке, и букву «S», такую важную для него, сына Северуса Снейпа…
Рассвет, словно дверь нового мира, в который их втолкнула невидимая рука. Подоконник, на котором она сидела, глядя в жесткие, ничего не чувствующие глаза целителя-легилимента Теодика Манчилли.
Человек-загадка, ворвавшийся в ее жизнь в то время, когда их семья переживала страшный период. Он спас дядю Гарри, когда тот лежал в палате больницы святого Мунго. Он помог отцу сбежать из ловушки Министерства. Он помог, когда оборотни, убившие тетю Джинни и превратившие отца в себе подобного, похитили Лили Поттер. Он был рядом, когда ушел отец. Он был там, на берегу озера, когда в последней битве было покончено с войной оборотней и волшебников, когда был сражен враг дяди Гарри, разрушивший их семьи. Тео все это тяжелое время был рядом.
И теперь он стоял перед дней, щурясь и пытаясь спрятаться от рассвета, что вставал над освобожденным миром. Он стоял, сильный и несгибаемый. А она думала о том, что отец ушел, ушел навсегда, что у него есть другая женщина, которую он спас или которая спасла его…
О чем он думал, когда она отрывисто говорила о родителях, о дяде Гарри и маме? Она не знала, но почему-то хотелось довериться именно ему. И боль доверить именно ему, не ждавшему от нее силы и мужества, которое ей приходилось проявлять рядом с потерявшей мать Лили, с растерянным Хьюго, с растерзанной изнутри мамой, с кузенами и кузинами, требовавшими от нее быть взрослой, чтобы они могли быть маленькими и беззащитными… Но стоящий перед дней мужчина ничего от нее не требовал, он просто был рядом. Просто был…
Она подняла лицо, чувствуя, как по щеке предательски заскользила слеза.
Казалось, его рука сама потянулась к ней, стирая слезы и одновременно утешая и даря надежду.
- Ты не предаешь отца. И твоя… мать его не предает,- Тео опустил руку, и тут же стало одиноко.- Он сам ушел. И не обещал вернуться. Ждать бесполезно. Ты это знаешь. И твоя… мама знает. Это не предательство. Это справедливость.
Роза внезапно все поняла. Словно своими словами он дал ей первую цифру шифра – от себя самого.
Придыхание в слове «мама». Предательство. Ожидание. Справедливость.
- Тео, тебя кто-то предал?
Он вздрогнул. А потом поднял взгляд, словно впуская ее в до этой секунды закрытую дверь.
Маленький мальчик, ждавший, что однажды на пороге дома появится безликий, неизвестный мужчина, его отец. Ясная вера в то, что это произойдет.
Чужой мужчина рядом с матерью. Гнев, слезы, злость, предательство. Месть – матери.
Омут памяти, подаренный ему на одиннадцатилетие. Омут, в котором Северус Снейп рассказывал сыну правду.
Дети, кричащие «безотцовщина». Боль – других. Одиночество – его…
Она мягко отстранилась от него и молчала, мгновенно соединяя увиденное в одну картину преданности и предательства. Она даже осязала этот ключ, который Тео сам вручил ей. Ключ от своего тщательно спрятанного сердца.
- Высшая справедливость, Тео, это не воздаяние по заслугам,- прошептала, наконец, она, склоняясь к его уху.- Высшая справедливость и высшая сила - это умение прощать…
Он подался вперед, словно она его ударила, ослепила, выбила почву из-под ног. И эта слабость стала для Розы откровением, она прижала его к себе, зная, что больше никогда не отпустит…
***
Она любила их маленький домик на краю тихой улицы, заселенной и магами, и магглами…
Вообще она была рада, что их вкусы, их жизненные стремления были часто так похожи…
Ничего большого, ничего броского, ничего шумного…
Это как-то выяснилось само собой, из его редких реплик, из его взглядов…
Но все равно он во многом оставался загадкой, которую ей так нравилось разгадывать. Подбирать ключики, коды, комбинации к его замкнутому на сотню замков миру. И каждый раз, когда у нее получалось хоть немного продвинуться в этом, она радовалась, как ребенок, хотя тут же понимала, что разгаданная загадка лишь открывает десяток новых. И это было тем, чего всегда не хватало в рационально-понятном мире Розы Уизли.
Девушка тихо вошла в дом, с удовольствием вдыхая запах их дома: зелий, чистого белья и жареного хлеба. Этот запах напоминал о «Норе» и бабушке Молли.
В большие окна холла, на которых настояла она, лился солнечный свет теплого сентября. Дверь в приемную и кабинет была приоткрыта. Роза положила на столик книги и тетради, бесшумно скинула туфли, повесила на крючок сумку и подошла к двери, откуда пахло им. Да, глупо, но запах зелий, спирта и чернил навсегда впитался в его руки, которые она ни раз целовала, вдыхая его аромат.
Роза тихо вошла в кабинет, где тоже было много света, даже несмотря на занавески, которыми он пытался по старой привычке отгородиться от мира. Кушетка, ширма, стеллаж с книгами и картотекой, и его стол, на котором всегда был порядок.
Роза на цыпочках подкралась к нему, склоненному над записями и напряженно о чем-то думающему, осторожно собрала свои волосы, наклонилась над его спиной и нежно коснулась губами его скулы, обнимая за напряженные плечи. Он не вздрогнул, не отшатнулся: накрыл левой рукой ее ладонь, губы чуть дрогнули, но она знала, что он рад ей. Она уже хорошо его изучила и могла по легкому взмаху его ресниц определить, что он чувствует в этот момент.
- Устала,- он не спрашивал, утверждал, не поднимая головы от своих записей, но перебирая пальцы обнимающей его руки. Он вообще редко спрашивал. И никогда не был склонен к вспышкам чувств, что Розу не особо огорчало – ведь еще более дорогими сердцу становились его всплески, его объятия, его горящие глаза. И еще дороже это было потому, что никто, кроме нее, не видел его таким…
- Здравствуй,- она прижалась щекой к его щеке, обвивая шею.- Ты голодный?
Он покачал головой. Роза чуть улыбнулась – она успела привыкнуть к их безмолвным разговорам, к коротким его ответам. Чаще всего за него говорило тело, его руки, губы, поворот головы.
Она отстранилась, обошла его и присела на край стола, ожидая, когда он допишет. Его постриженные волосы (Розе он и таким безумно нравился, потому что стал внешне еще более мужественным, хоть и более холодным) не блестели на солнце, поглощая солнечные лучи. Роза нежно улыбалась, глядя на него, изучая, хотя ей часто казалось, что она знает его насквозь, полностью. Каждое движение, каждый изгиб. Как он знает ее.
- Тео…
Он поднял голову, и она тут же поняла по каким-то невидимым другим приметам, что что-то случилось. Что-то, что взволновало его. Нет, ни напряжения, ни волнения не было на его лице. Просто он, как всегда, был слаб рядом с ней, и она этим пользовалась, потому что он хотел этого.
Взгляд ее упал на конверт, аккуратно положенный рядом со стопкой историй болезни, что досконально записывались Тео каждый день, для каждого пациента, которых за день через его руки проходило до пятнадцати человек.
Под его пристальным взглядом она выпрямилась и взяла письмо, царапнув ногтями по гладкой поверхности стола. Министерский штамп, безликое имя какого-то работника. Роза осторожно вынула свиток и пробежалась глазами. Письмо выпало из рук, она бросилась к нему, обняла, заставив откинуться на стуле. Он прижал ее к себе, запуская пахнущие чернилами и спиртом руки в ее непокорные волосы и сажая к себе на колени.
- Мистер Снейп,- прошептала она, глядя прямо в его темные, непроницаемые глаза. Больше никаких слов ему было не нужно, она знала. Разве передадут слова все то, что может чувствовать человек, пять лет ждавший вот этого мига: мига, когда он, наконец, через столько лет, обретет отца, о котором мечтал? Лишь она, она одна знала, как ждал он этот документ, как вдруг задерживал на миг дыхание, получая почту…
Роза поцеловала его в прохладные губы, на которых был вкус корицы, что он добавлял в чай. Глубокий поцелуй, которого никто и никогда не видел, только их поцелуй… Когда он вдруг теряется, когда светлеет его лицо, разглаживается морщинка на лбу, когда он вдруг прикрывает глаза… Только наедине, только вдвоем… Это была их тайна. Он – вот такой – был ее тайной, ее загадкой, которой она не хотела делиться ни с кем.
- Я приготовлю поесть,- Роза очертила пальцем его брови. Он лишь покачал головой, отстраняясь и поднимая руку со сжатым кулаком. Пальцы распрямились, и на большой ладони, обожженной каким-то зельем, она увидела маленькое, очень простое колечко с изящной буквой «S» вместо камешка.
Он не задал вопроса, она ничего не ответила, потому что любые слова были бы фальшью. За них говорила тишина. Ее рука дрожала, когда он надевал колечко на тоненький пальчик.
- Тео,- она обожала произносить его имя.
И любила получать в ответ его глухое:
- Роза.
Она улыбнулась, ощущая его кольцо на своей руке, и букву «S», такую важную для него, сына Северуса Снейпа…
Рассвет, словно дверь нового мира, в который их втолкнула невидимая рука. Подоконник, на котором она сидела, глядя в жесткие, ничего не чувствующие глаза целителя-легилимента Теодика Манчилли.
Человек-загадка, ворвавшийся в ее жизнь в то время, когда их семья переживала страшный период. Он спас дядю Гарри, когда тот лежал в палате больницы святого Мунго. Он помог отцу сбежать из ловушки Министерства. Он помог, когда оборотни, убившие тетю Джинни и превратившие отца в себе подобного, похитили Лили Поттер. Он был рядом, когда ушел отец. Он был там, на берегу озера, когда в последней битве было покончено с войной оборотней и волшебников, когда был сражен враг дяди Гарри, разрушивший их семьи. Тео все это тяжелое время был рядом.
И теперь он стоял перед дней, щурясь и пытаясь спрятаться от рассвета, что вставал над освобожденным миром. Он стоял, сильный и несгибаемый. А она думала о том, что отец ушел, ушел навсегда, что у него есть другая женщина, которую он спас или которая спасла его…
О чем он думал, когда она отрывисто говорила о родителях, о дяде Гарри и маме? Она не знала, но почему-то хотелось довериться именно ему. И боль доверить именно ему, не ждавшему от нее силы и мужества, которое ей приходилось проявлять рядом с потерявшей мать Лили, с растерянным Хьюго, с растерзанной изнутри мамой, с кузенами и кузинами, требовавшими от нее быть взрослой, чтобы они могли быть маленькими и беззащитными… Но стоящий перед дней мужчина ничего от нее не требовал, он просто был рядом. Просто был…
Она подняла лицо, чувствуя, как по щеке предательски заскользила слеза.
Казалось, его рука сама потянулась к ней, стирая слезы и одновременно утешая и даря надежду.
- Ты не предаешь отца. И твоя… мать его не предает,- Тео опустил руку, и тут же стало одиноко.- Он сам ушел. И не обещал вернуться. Ждать бесполезно. Ты это знаешь. И твоя… мама знает. Это не предательство. Это справедливость.
Роза внезапно все поняла. Словно своими словами он дал ей первую цифру шифра – от себя самого.
Придыхание в слове «мама». Предательство. Ожидание. Справедливость.
- Тео, тебя кто-то предал?
Он вздрогнул. А потом поднял взгляд, словно впуская ее в до этой секунды закрытую дверь.
Маленький мальчик, ждавший, что однажды на пороге дома появится безликий, неизвестный мужчина, его отец. Ясная вера в то, что это произойдет.
Чужой мужчина рядом с матерью. Гнев, слезы, злость, предательство. Месть – матери.
Омут памяти, подаренный ему на одиннадцатилетие. Омут, в котором Северус Снейп рассказывал сыну правду.
Дети, кричащие «безотцовщина». Боль – других. Одиночество – его…
Она мягко отстранилась от него и молчала, мгновенно соединяя увиденное в одну картину преданности и предательства. Она даже осязала этот ключ, который Тео сам вручил ей. Ключ от своего тщательно спрятанного сердца.
- Высшая справедливость, Тео, это не воздаяние по заслугам,- прошептала, наконец, она, склоняясь к его уху.- Высшая справедливость и высшая сила - это умение прощать…
Он подался вперед, словно она его ударила, ослепила, выбила почву из-под ног. И эта слабость стала для Розы откровением, она прижала его к себе, зная, что больше никогда не отпустит…
-
-
22.05.2008 в 23:52-
-
23.05.2008 в 00:10-
-
23.05.2008 в 00:39Я так люблю Тео и Розу. Не отдельно, а именно вместе. Отдельно они словно потерянные. А когда вместе - нет ничего прекраснее.
*простите за пафос*
-
-
23.05.2008 в 08:37я уже успела по ним соскучиться!!!!!!!
-
-
23.05.2008 в 09:39-
-
23.05.2008 в 13:00-
-
23.05.2008 в 14:40-
-
23.05.2008 в 23:10safo
-
-
24.05.2008 в 17:40-
-
24.05.2008 в 18:16Niala, а что вас воодшевило в "5 лет"?
-
-
25.05.2008 в 19:08-
-
25.05.2008 в 23:43-
-
03.06.2008 в 15:43совсем недавно хотела тебя попросить написаь про Тео и Розу, оказалось, что за меня это уже сделали другие, и ты уже начала писать.
Правда, хочется чуть больше про них... НО, сначало закончи Перекресток! (паутина писалась быстрее, наверное, отвлекаешься много...)
СеЛеЗеНь.
-
-
03.06.2008 в 16:08-
-
30.06.2008 в 12:54И это только самое начало. Что же будет дальше?))))
С огромной любовью,
Ms_Julia
-
-
30.06.2008 в 14:11